Обстановка весьма странна – некий гибрид площади, кабинета и спальной комнаты: тут и трибуна для выступления, и большой деревянный письменный стол, на котором стоит компьютер, и книжный шкаф, забитый книгами, и кровать, не диван, а именно кровать, больничная койка, и даже доска. Здесь же есть уличный фонарь, столик из кафе, будка с
I
На больничной койке сидит молодой человек.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК Звучит марш. Заслышав первые звуки, молодой человек уступает место МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА МУЖЧИНА И ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ Центр Вселенной бьётся в конвульсиях, потом сникает, садится на край кровати и тяжело дышит. Мужчина закуривает. МУЖЧИНА Мужчина встаёт и начинает прохаживаться по сцене. МУЖЧИНА Видно, что Мужчина начинает нервничать – он отходит от доски, начинает ходить по сцене. МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА ЦЕНТР ВСЕЛЕННОЙ МУЖЧИНА
Первый раз, когда я обратил на него внимание… Ну, как обратил внимание? Наверное, так: я понял, что
Владу не нравилось, что с моим приходом в палату ему приходилось делиться со мной вниманием и уважением ребят. Он даже никому не позволял называть себя Владиком. Только Влад. Это звучит жёстко, солидно, взросло. А когда приходили родители, он очень хотел, чтобы они поскорее ушли, хотя, я видел, Влад очень их ждал.
Влад постоянно
Полный крах Влад потерпел незадолго до своей выписки. Когда все его ресурсы были истощены, он решил прибегнуть к последней возможности установить свою власть в окрестных палатах и окончательно утвердиться в роли лидера. Он, сидя на койке, снял штаны и трусы и сказал: «Покажи. У тебя, наверное, ещё паспорт не оброс». Конечно, он был старше, уже
Я знал, что у меня есть. Я уже давно мылся один, потому что стеснялся не только мамы, но и отца. Ребята смотрели на меня и ждали, что я сделаю: отвечу на вызов или… Я показал. Когда в детстве, стоя в ванночке, мама меня драила, тёрла мылом, обливала тёплой водой, я даже этого не замечал. А потом,
Но только тогда, когда Влад снял свои трусы, даже не снимая ничего с себя, я, не глядя, мог описать свой член. Мог рассказать, какой он.
Я спустил свои трусы, и Влад проиграл своё последнее сражение за авторитет. Мой член в своё первое рандеву меня не подвёл – он был в меру волосат, он был больше, он был более красив…
На следующий день Влада выписали. Со мной он даже не попрощался. Но с того дня в моей жизни начался новый этап. Я стал прислушиваться к себе… к нему… Я понял, что стал взрослее. Я становился мужчиной.
Из-за
Ближайшее время вам, уважаемые, придётся либо внимательно слушать, либо… пойти вон. Потому что то, что вы услышите, очень важно для понимания нас, но очень уж… как бы это сказать…
Откровенно!
Возможно. Кстати, здравствуйте. Точнее, будьте здоровы.
Потому что мы хотим иметь дело со здоровыми, особенно с женщинами.
Женщина должна быть какой? Давайте оставим поэзию, чувства, приличия и даже гуманность. Итак, какой должна быть женщина?
(Центр Вселенной в воздухе вырисовывает восьмёрку женской фигуры)
Или хотя бы похожей. А не такой, что ни сиськи, ни письки. Почему? Очень просто.
Женщина – самка, и мы смотрим на неё именно так: она должна вынашивать плод. И в ней должно быть место для плода. И чтобы было чем кормить плод. Но! Когда слишком всего много, нас тоже это не устраивает. Потому что женщина с очень уж большими формами, а точнее, талией, кажется нам уже беременной, то есть отработанным материалом, на который не стоит тратить времени и сил, когда кругом ещё столько ммммммммммм…
Конечно же, мы так не думаем. Это
(вместе)
Это в нас.
В начале хотелось бы опровергнуть миф о том, что мы думаем…
Мною.
Дорогие женщины! Думаем мы, конечно, головой. Но рядом с вами, когда вы провокационны, когда в вас мы чувствуем – мммммммммм – вашу женственность…
(Центр Вселенной вытягивается во фрунт)
то да, да, да, да, мы теряем голову, потому что хотим вас. Мы хотим вас распластать тут же, на столике в кафе, прижать к стене в подъезде, сорвать с вас всё ещё в прихожей до вручения цветов. Мы вас хотим так страстно и животно. Но только тогда, когда вы нас волнуете.
И тогда я становлюсь Центром Вселенной! Я красив! Я строен! Я упруг! Я горяч! Я страстен! Я буду в тебе! Я хочу тебя! Я хочу, чтобы ты меня хотела так же, как я тебя! И даже сильней! Я хочу, чтобы ты меня любила! Чтобы ты меня гладила! Целовала! Сосала! Чтобы ты заглатывала меня всего! Тем самым доставляя удовольствие…
Нам!
И после этого я! Сделаю для тебя всё! Что ты пожелаешь! Я сделаю тебя счастливой! Я сделаю тебя единственной и неповторимой! Я войду в тебя! Я буду рвать тебя изнутри! То нежными, то безжалостными толчками я доведу тебя до состояния… Ааааааааааааа!!!!!!!!!
Ты устала? Ты прекрасна в своей страсти. В своём желании меня. Твоё прерывистое дыхание, твоё томное «Ааааа», твоё забытье, затуманенный взгляд, вспотевшее горячее тело… Что может быть прекраснее всего этого?..
И почему не может быть так хорошо всегда?
Вот смотри.
(Центр Вселенной подходит к доске, берёт маркер и ждёт указаний)
Вот эта линия
(Центр Вселенной проводит горизонтальную линию)
– это твоя линия. А вот это
(Центр Вселенной проводит вертикальную линию, которая пересекает горизонтальную, женскую, линию)
– моя. Ты горизонталь. Я – вертикаль. Мы с тобой живём в разных плоскостях. Вся наша жизнь проходит в разных направлениях. На одни и те же явления мы смотрим
На
На моей вертикали мир совершенно иной. Если у тебя близость, то у меня иерархия. Мой мир – мир борьбы, где, как ты понимаешь, нет места близости. Я мыслю совершенно иными категориями. На моей оси координат я должен быть выше других: я должен быть сильнее, умнее, быстрее, выносливее. Я должен быть первым. Я должен быть победителем! Поэтому спорт, кстати, не женское дело. В женщинах не заложено стремления к победе. Если бы олимпийские игры придумали женщины, то забег на стометровке выглядел бы так: девушки, смеясь, взявшись за руки, дружно пересекли бы финишную линию, после чего ещё водили бы хоровод. Ужас!
Нет, мне не чужд мир чувств, но мой мир – мир действия: свернуть горы, достать звезду для тебя. Обнять, поцеловать, но не сказать. И если ты мне говоришь «люблю» и это не подкреплено действием…
Ты меня любишь? Ну, так давай займёмся любовью! Всё равно это нуждается в доказательстве, и доказательстве сексом.
И я не понимаю, почему надо столько говорить. Я прихожу с работы. Каждый раз ты спрашиваешь: «Что нового?» Что нового может произойти за несколько часов. Я не программа новостей, чтоб у меня каждый день случалось
Испокон веков женщина – хранительница очага – сидит дома, воспитывает детей, ждёт мужа сначала с охоты, потом с войны, с работы. Интересы женщины дома. Интересы мужчины – за пределами дома.
Я – политик, я – общественный деятель. Меня интересует то, что происходит в стране, а не то, что происходит под крышей моего дома. Я мыслю в государственных масштабах! Я думаю о человечестве, а не о человеке. Поэтому, дорогая, какие, к чёрту, занавески?!
Кстати, о политике. В России в президенты баллотировалась женщина. Так вот она страну сравнивала с домом, а
Во время изломов, например, во время революций, войн, женщина «превращается» в мужчину. И тут появляются непосильный труд, кожаные куртки, наган. Помните, у Булгакова в «Собачьем сердце» в свите Швондера есть персонаж не то женщина, не то мужчина. Вот это она такая и есть – мужеподобная фемина.
«Ты очень много времени проводишь с друзьями, а не с семьёй»…
… говоришь ты мне.
«Да!»…
… говорю я тебе. И это не потому, что я не люблю тебя или наших детей. Это потому, что… Начнём с начала.
Я – замечаю тебя. Во мне просыпается воин, охотник. Я хочу тебя покорить. Я обхаживаю тебя. Потом между нами происходит секс. После этого
Я строю дом, ты – его обустраиваешь: мебель, обои, скатерти… Всё это важно для тебя. Я могу обойтись и без этого. Для меня важно другое – я обеспечил себе тыл. Я знаю, что
Потому что там, за дверьми нашего дома, мир…
… в котором я борюсь, чтобы быть сильнейшим, лучшим.