Прощайте, Татьяна! Я говорю это кнопками клавиатуры, не испытывая никакого желания Вас, ничем неприметную, увековечить в тех самых рукописях, которые не горят. Прощайте, Татьяна! Я говорю Вам „Вы“, хотя Вы этого не заслуживаете. Хоть Вы и просили меня обращаться на „ты“. Мое ВЫ – никак не уважение. Это – далекость. Вы далеки от меня. Я – от Вас. Я не хочу оскорблять Вас своим ТЫ, потому что следом за ТЫ мои интонации наполнятся презрением. Никакой близости. Потому чтоПрощайте, Татьяна! Вы льнете к моему плечу, говорите, что со мной Вы чувствуете себя уверенней, что я настоящий мужчина, что со мной Вы почувствовали себя женщиной. Женщиной! Прощайте, Татьяна! Ведь этого не может быть. Свою женственность Вы потеряли раньше, чем девственность. И как бы Вы ни хотели вернуть ее, ей, Вашей женственности, не вырваться из-под спортивной куртки. Ваши ноги привыкли раздвигаться и передвигаться, но не парить – Ваша походка стала строевой. Прощайте, Татьяна! Это не Вам адресовано „Татьяна, милый идеал“ Пушкина, который почти также, как и я, любил женщин. Вам не посвятят стихотворений. Никто. Ну, может быть, пьяный бард, откинувшийся с зоны. Вашу натуру трудно зарифмовать. Ее легче зачеркнуть и позабыть. И лишь я пишу Вам и о Вас только потому, чтоб не забыть того впечатления, которое Вы произвели на меня. Вы делаете намеки, Вы предлагаетесь. Прощайте, Татьяна! Я не могу себе представить, как буду гладить Ваше тельце, как буду его целовать. Мне даже трудно представить, что Вы будете целовать меня. Я покроюсь струпами, я уверен в этом. Прощайте, Татьяна! Прощайте, Татьяна! Прощайте! Вы откровенничаете, Вы плачете, Вы рассказываете о себе. Я не жесток, но меня это никак не волнует. Если бы Вы задумались хотя на несколько минут, то поняли бы, что во многом, что с Вами случилось, Вы виноваты сами, а не те, кого ненавидите. Прощайте, Татьяна! Вы улыбаетесь, пытаетесь быть милой. Ваша речь полна всем тем, что отталкивает больше, чем грязные стаканы, в которых Вы предлагаете кофе „или что-нибудь покрепче“. Прощайте, Татьяна! И станьте сном. И не повторяйтесь никогда. Я обязательно проснусь, если Вы еще раз возникните. Вас нет. Вас не может быть. Прощайте, Татьяна! Прощайте!
Если слово есть, значит, оно что-то должно значить. Обилие синонимов, казалось бы, загружает язык ненужными словами. Но синонимы отличаются друг от друга каким-то крохотным, еле заметным, ощутимым лишь носителям языка, компонентом. Оттенком. Например, бежать – нестись – мчаться отличаются между собой способом и скоростью, с какой некто передвигается. Поэтому:::::::::::: заебала. Ты меня заебала. Я мог бы сказать, что ты меня достала, что ты мне надоела, что я устал от тебя. Но ты меня ЗАЕБАЛА. Именно так. Иначе я не могу назвать того загнобленного состояния себя рядом с тобой и уже без тебя. ЭТО уже со мной.Наличие этого компонента в постмодернистической литературе позволяет использовать нецензурную лексику. Эти твои капризы, желание выделиться из толпы путем натягивания на себя нарядов а ля из бутиков и тем самым – кратчайший путь к тому, чего ты якобы пытаешься избежать — быть как все. Потому что у твоих подруг есть вот такая вот финтифлюшечка, а у тебя нет. Значит, она должна быть у тебя. Ты вытянешь из меня все жилы, нет, не просьбами приобрести, а одним вражением лица, которое бывает у тебя, когды ты видишь эту финтефлюшечку на ком-нибудь.И ты думаешь, что «просто раздвинуть ножки» называется сексом. Перепех и тут же дрых меня никак не интересует. Я хочу акта. Сокрального, где раскрываются и начинаются тайны, где мы остаемся обнаженными ПОЛНОСТЬЮ, НА НАС НИЧЕГО НЕТ – ни одежды, ни стыдливости, ни приличий. Есть только мы – ТЫ и Я, и наши желания. Скажи мне о них, а не просто сопи, лежа на спине, когда я целую твой животик, посасываю твои соски, впиваюсь губами и языком между твоими ногами. Хотя бы изогнись, прижми меня к себе, запусти руку в мои волосы. Поищи на моем теле эрогенные зоны. Разбуди меня утром минетом. Спроси, чего я хочу. Неужели я не стою хотя бы капельки твоей нежности. Твоей физической нежности. Порою мне кажется, что не я, а ты имеешь меня. Я никогда не скажу тебе того, что здесь написал. Потому что мне трудно осознавать, что меня никто не ждет и мне никто не рад. Потому что мне трудно заговорить с девушками. Потому что я не хочу думать о том, что сейчас мой член мог бы быть в твоей, а не моей руке. Я не хочу остаться один.
Сорокалетний интеллигент «тырил» книжки из витебского магазина «Светоч» как минимум в течение года. Его интересовала литература специфического толка: «Тибетская книга мертвых», книги о йоге, буддизме. Но совесть у книжного воришки пробудилась не от медитаций, а от установленной в магазине сигнализации. Специальное устройство сработало в момент, когда йог-воришка пытался вынести «Великого йога». Но работники магазина пожалели постоянного клиента и отпустили с Богом. На следующий день мужчина пришел в «Светоч» с повинной головой и в знак раскаяния принес стопочку из семи украденных ранее книг.На сегодняшний день «Светоч» единственный книжный магазин Витебска, в котором установлено оборудование по слежению за недобросовестными покупателями. Кроме «звинелки» в магазине по специальной схеме развешаны зеркала обзорного вида: вроде и отвернулась девушка продавец, а на самом деле внимательно наблюдает. Как рассказал директор магазина Евгений Мурев, ежедневно попадаются 2–3 «забывчивых» покупателя. В основном это люди интеллигентные и обеспеченные. Недавно, например, изловили дамочку, которая в рукав норковой шубки упрятала томик Коэльо. Еще одна любительница чтения пенсионного возраста соорудила на своем костюме специальный карман для книжных заначек. Когда пенсионерка попалась, в карманчике было ни много ни мало шесть книг. Раньше убытки магазина от деятельности воришек составляли 400–500 тысяч в месяц. Кстати, технические средства борьбы внедрены и в областной библиотеке. Недавно там появились объявления: «Улыбайтесь! В библиотеке установлены камеры наблюдения!»
Отписано:
Натальей Партолиной (БеларусЬ)
|
